От редакции: Нашей коллеге, журналисту Марине Андрейчиковой, в силу некоторых обстоятельств довелось побывать в больнице Новосибирска. Увиденное настолько поразило братчанку, что она решила поделиться своими впечатлениями. Честно говоря, рассказ Марины нас тоже поразил. Когда живёшь в городе, здравоохранение в котором, прямо скажем, не на высоте, сложно отделаться от мысли, что всё, о чём пишет журналист, происходит где-то в параллельной реальности. Тем не менее, не везде в нашей стране со здравоохранением проблемы. Конечно, сравнивать Новосибирск с Братском несколько некорректно. «Город» предлагает вам просто взяглянуть на то, как лечат детей в столице Сибири. Как минимум, это интересно и даёт представление о том, как вообще должно выглядеть современное здравоохранение. Бесплатное, «по полису». Хотя сравнения при прочтении текста напрашиваются сами собой...
ДЕЛА СЕРДЕЧНЫЕ,
или где лечиться - одно удовольствие
Воспитывая троих детей, в поликлиники и больницы мне приходится обращаться регулярно. Волею судьбы, недавно мы с младшим ребенком побывали в невероятно современной клинике, где, кажется, каждая мелочь учтена, где все сделано с заботой о пациенте. Где лечат с применением передовых технологий и улыбаются: и врачи, и медсестры, и даже санитарки. Да, так бывает в нашей стране. Причем бесплатно, по полису.
Моему младшему сыну Трофиму едва исполнился год, когда на плановом обследовании в Иркутске у него нашли порок сердца - дефект межпредсердной перегородки. Попросту говоря, дырку там, где быть ее не должно. И дырка большая, тянуть с операцией не советовали. Иркутские хирурги не скрывали, что их весьма пугает другой, врожденный диагноз моего мальчика – серьезные эндокринные нарушения. Пациентов с таким сочетанием заболеваний у них до сих пор не было. «Гормоны, которые принимает ваш ребенок, мы колем все пациентам после операции – они помогают организму справится с вмешательством. Что будет в вашем случае, мы не знаем. Шансы выжить? Даже не 50 на 50. Возможно 20%... Но без операции жить будет мало и плохо». Впрочем, официально отказать в операции они не могли. Нам же не хотелось быть первопроходцами. И тогда лечащий врач едва ли не шепотом, в пустой ординаторской посоветовал ехать в Новосибирск, в институт патологии кровообращения имени Мешалкина. Я написала добровольный отказ от операции в Иркутске и вернулась в Братск собирать документы.
Далее события развивались стремительно. Через официальный сайт института я отправила сканированные документы. Сразу пришло уведомление, что письмо получено и направлено на рассмотрение. Примерно через неделю прислали ответ, в котором было сказано, что нас приглашают на прием в поликлинику, и, если заявленный диагноз подтвердится, нас сразу госпитализируют и прооперируют. Для этого нам предложили оформить квоту через областной Минздрав.
На оформление квоты ушло меньше недели. Я собрала необходимые бумаги, и через Братскую детскую больницу электронной почтой их отправили в Иркутск. Затем оттуда позвонили и сообщили, что наше прошение удовлетворено. В эту же минуту я перезвонила в Новосибирск, и там сказали: «Да, в нашей базе данных ваша квота уже есть».
Признаться, я уже тогда была поражена уровнем сервиса новосибирского института. Например, телефонное соединение всегда начиналась словами: «В целях улучшения качества обслуживания все разговоры записываются». А первое письмо из клиники заканчивалось так: «Стандартный срок консультации и подготовки ответа составляет 10 рабочих дней. Мы обязательно постараемся обработать Ваш запрос в кратчайшие сроки. Благодарим за оказанное доверие!».
Но главное удивление ожидало нас впереди.
В Новосибирск мы прилетели 25 января – специалист, назначавший дату госпитализации, любезно подстроился под наш самолет, летающий раз в неделю. Не успели мы оформить документы в детской регистратуре, как нас уже позвали в кабинет УЗИ. Затем небольшое ожидание в уютном холле, где помимо множества удобных диванчиков был детский стол со стульями, раскрасками и карандашами, телевизор с мультиками и огромный ухоженный аквариум. Вышла медсестра, раздала всем маски и попросила надеть. И вот уже нас позвали в кабинет кардиолога. Еще один осмотр, сверка (все ли справки с собой?), и нас передают в приемный покой. А здесь - и кабинки для переодевания, и тележки (как в супермаркетах), чтобы довезти многочисленную поклажу до отделения.
Фойе НИИ патологии кровообращения
За вторую половину дня, что мы провели в стационаре, медики провели почти столько же исследований, что и за две недели в Иркутске: рентген, ЭКГ, анализ крови и т.д. Только на рентген нам пришлось сходить самим. Остальные процедуры и тогда, и впоследствии специалисты делали прямо в палате.
Операцию назначили на ближайший четверг. Я спросила у лечащего врача Марины Новиковой, были ли у нее больные с аналогичным сочетанием диагнозов. Она сказала: да, за тридцать лет работы - два таких человека. Ни тени испуга в ее глазах я не увидела. Марина Альбертовна добавила: «Зачем нужна медицина, если топтаться на месте? Оперировать надо, откладывать некуда. Будем думать о хорошем».
Мы перевели дух и осмотрелись. Красивое, видно, недавно отремонтированное отделение. В основном, палаты рассчитаны на двух мам, хотя есть пара трехместных палат и несколько одноместных. В каждой имеется стульчик для кормления и детских кроваток столько же, сколько взрослых (И в Иркутске, и в Братске в разных отделениях мне неоднократно приходилось просить кроватку для ребенка, их иногда не хватало, тогда обходились стульчиком, чтобы иметь возможность хотя бы отлучиться в ванную).
На пластиковых окнах – рулонные шторы с детским рисунком, под ними – современные радиаторы с регуляторами, на стенах – светильники, яркость которых можно самостоятельно регулировать. Вместо тумбочек – вместительные комоды. При входе в палату - раковина с зеркалом. Прямо напротив – ванная комната. В ней, помимо душа для мам и полноценной ванны для детей, стиральная машинка-автомат и сушилки с электроподогревом. Рядом – кухня. Настоящая кухня, со столами, шкафчиками, раковиной, керамической электроплитой, холодильником, кулером и гладильной доской.
Кухня
Ванная комната
Палата
Пять раз в день нам привозили питание прямо в палату. Вкусное, разнообразное, я бы даже сказала, обильное питание. После первого завтрака везли второй: два яблока, или два банана, или два апельсина, а как-то раз - два граната! На полдник подавали баночки с яблочным пюре, стаканчики с йогуртом, глазированные сырки. После ужина на кухню выставлялись несколько литров пакетированного молока и кефира, чтобы каждый мог взять, сколько нужно. Навещать нас было некому, и мы прекрасно обходились больничным меню. Сын даже набрал полкило веса.
Почему я все это подробно описываю? Мне не довелось, конечно, бывать ни в операционной, ни в реанимации. Но я была уверена, что раз люди уделяют столько внимания вещам второстепенным, то медицинская часть у них точно на высоте. На официальном сайте я прочитала, что в институте им. Мешалкина делают более 6 тысяч операций в год. Вдумайтесь: более двадцати операций в день! Конвейер, в лучшем смысле слова, работа хирургов, анестезиологов, реаниматологов отточена до автоматизма. Двухпроцентную смертность дают, в основном, недоношенные дети весом от 500 граммов, у которых и без сердечных пороков шанс выжить минимален.
Владивосток, Южно-Сахалинск, Чита, Улан-Удэ, Тува, Омск, Красноярск, Абакан – вот география мам, с которыми я успела познакомиться лично. Похоже, едут сюда отовсюду, в том числе, из ближнего зарубежья – в приемном покое мы слышали много иностранных наречий.
«После первого завтрака везли второй: два яблока, или два банана, или два апельсина, а как-то раз - два граната!»
Еще немного о вещах, меня поразивших. Как я уже говорила, улыбались нам все. Начиная с врачей и заканчивая санитарками. Когда мы пару раз заблудились в бесчисленных коридорах, нас окликали и вызывались проводить. Даже когда я по глупости забила раковину гречкой, решив самостоятельно помыть за собой тарелку (чего и не требовалось), на меня лишь поворчали для острастки.
Когда сын в палате отходил от наркоза, его посоветовали не одевать. Но ему все равно было жарко. Без всяких просьб медсестра, заглядывавшая к нам каждые несколько минут, принесла вентилятор.
Раз в неделю постовая сестра раздавала нам по внушительной пачке влажных салфеток. Когда у меня закончилась молочная смесь, мне выдали полную банку, причем нужной, не самой дешевой марки. Говорят, обычно выдают и памперсы, и впитывающие пеленки, но во время нашего пребывания случился перебой с поставками.
В холле, где располагается сестринский пост, под запретом были только звуковые игрушки. Дети могли играть друг с другом, лазить по специальным мягким матам и диванчикам, рассматривать и трогать огромный аквариум, который, тем не менее, всегда был чистым.
В общем, ожидание операции не было томительным. Как и последовавшая за ней неделя. А на восьмой день нас уже отпустили домой. На прощание нам предложили заполнить анкету пациента, в которой можно было высказать свои пожелания по усовершенствованию клиники. Я, если честно, растерялась.
