Мы продолжаем публиковать истории братчан, которые сменили место жительства и переехали в другие города. Редакция портала связывается с уехавшими горожанами и просит их рассказать, почему они покинули Братск, с какими трудностями столкнулись при переезде, как идут дела сейчас. И вообще, какая она – жизнь за пределами Братска.
От редакции: Нашего сегодняшнего гостя особо представлять не стоит. Так или иначе, его имя знакомо любому братчанину, который хоть немного интересуется новостями и смотрит телевизор. Александр Евстигнеев. Не москвич. Братчанин, который живёт в Москве. Ну и «наш человек на «Первом канале», конечно.
Александр Евстигнеев (Пальмира, Сирия)
ИСТОРИЯ №28. ДЛИТЕЛЬНАЯ КОМАНДИРОВКА
Если честно, то мой переезд в Москву был прост и прозаичен. Переехал я в 2006 году. До этого я шесть лет проработал в телерадиокомпании «Братск». В один прекрасный момент я понял, что снимаю всё уже по пятому или даже по шестому разу. Как бы банально это ни прозвучало, но мне стало скучно, работа из творческой превратилась в техническую. За редкими исключениями. Я спасался какими-то экспедициями, которые сам себе придумывал, и в которые меня звали: в горы с друзьями, Новый год на вершине Мунку-Сардык встретить, через Байкал на велосипедах по льду проехать — из Листвянки в Северобайкальск. Но все такие поездки и походы в горы – это хобби, отдых. И не хочется превращать это в работу.
В общем, я пришёл к тому, что в Братске уже всё, «потолок». Плюс была ещё и семейная история. Моя (на тот момент) жена, Наталия Валерьевна Устюгова тоже работала в ТРК «Братск». И тоже начала тяготиться тем, что всё, в профессиональном плане — «потолок». И она меня постоянно подталкивала: «Давай переедем. Давай переедем». Наверное, около года мы обсуждали всё это. И я поехал «осматриваться». Наугад нашёл какие-то курсы для журналистов в Москве. Буквально за сутки до окончания приёма документов успел всё послать. Оказалось, это Школа журналистики «Интерньюс». Сейчас нет смысла рассказывать подробно, но это была авторитетнейшая контора. Знаковая. Целая эпоха в журналистике.
На вершине Монблан
И вот, уже перед самым возвращением в Братск, я пошёл устраиваться на РБК-ТВ, «Росбизнесконсалтинг». У меня на тот момент был всего один московский телефонный номер — информационной службы РБК. На собеседовании они мне, такие, говорят: «Окей, постажируйся пару недель». Не могу, говорю, у меня обратный билет на послезавтра. Они конечно удивились самонадеянности такой. Но посмотрели сюжеты, которые я из Братска привёз. Что-то я им на месте написал, на основе их съёмок. И уехал.
Недели через две мне позвонили: «Приезжайте. Проект такой-то, зарплата такая-то, готовы вас принять». В общем, почва для переезда была подготовлена в рекордные сроки – меньше, чем за месяц. В какой-то момент даже сомнения были. Страшно всё-таки. Незнакомый город, ещё и Москва, ой... Но отступать было некуда.
Кроме Москвы, конечно, думал про Иркутск, Новосибирск. Вроде, и большие города, и от дома не так далеко. Но включил логику: если уж переезжать, то лучше сразу в столицу. По максимуму, что называется. Я знаю, что многие братчане из тех, кто уехал в Красноярск, Новосибирск, потом всё-таки перебираются всё в ту же Москву. Ну или в Петербург. Кто как.
Если честно, то сейчас уже затрудняюсь ответить, что поразило в Москве в первую очередь. Наверное, масштабы. Широкие улицы, архитектура, бесконечный поток людей, машин. Банально, но так и есть. Динамика опять же, несвойственная тихому Братску — в Москве все куда-то бегут. Это впечатления до переезда.
После переезда главное впечатление – отсутствие денег. Мы уезжали, что называется, «в кредит». В прямом смысле: взяли кредит в банке. На билеты, на первое время, чтобы квартиру снять. Мой дедушка тогда помог - дал какую-то сумму. Кстати, главное — поддержал морально. Он сам через переезд из деревни в Москву прошёл, году так в 1925-м. В общем, вселил уверенность.
Первое время экономили страшно. Когда приехали в Москву, у нас было шесть здоровенных клетчатых сумок с вещами. Я с вокзала возил их в квартиру, где мы остановились. На метро. На маршрутке было бы слишком дорого — 20 рублей в одну сторону! Таскал на себе эти сумки тяжеленные остановок пять. Руки потом были, как у гиббона.
Кстати, квартиру снял не сразу. В первый вечер ночевать поехали к Вике Пономарёвой. Бывшая главред и ведущая ТРК «Братск». «Без проблем, приезжайте! Только у меня родственники приехали. Спать придётся в коридоре». Шутки-шутками, но оказалось, правда, полный дом гостей. Спали в коридоре, постелили что-то там. Почти на коврике. Но эта возможность переночевать дорогого стоила тогда. До сих пор благодарен.
На РБК я проработал восемь месяцев. Желание уйти появилось не сразу, но всё же достаточно быстро. Хотя прекрасно меня приняли, отличные люди в новостях на РБК. Но я гуманитарий всё-таки. Считать деньги (тем более, чужие) со временем становилось всё менее интересно. А в «Интерньюсе» я учился у Павла Григорьевича Шеремета — того самого, «заклятого друга» белорусского президента Лукашенко. Шеремет тогда спецпроекты документальные снимал на «Первом». И я взвыл: «Пал Григорьич, не могу больше чужие деньги считать на РБК...» И как-то так вовремя всё сложилось. И мне на федеральный канал хотелось, и «Первому каналу» корреспондент был нужен. В общем, через него я смог «попробовать». Он сразу чётко позицию обозначил: «Это не мой протеже. Посмотрите, что он из себя представляет. Плохой журналист — гоните в шею». Всё честно.
В штурмовом лагере пика Маргарет, Уганда
И мне на «Первом» дали задание снять сюжет. Помню даже о чём — «Кладбище домашних животных». О том, как поступают в Москве с домашними любимцами после того, как те умерли. Это целая индустрия в столице. Тема мне показалась интересной. Вообще, нужно в любой теме копаться так, чтобы самому интересно было — тогда получается. 1 апреля меня взяли на «Первый канал».
В коллектив вписался достаточно легко. Все — вполне дружелюбные люди, на первых порах помогали, советовали. Многие, как и я, приехали в Москву из регионов. Я, конечно, волновался, потому что всё равно некий такой комплекс провинциала давал о себе знать. Да и просто не хотелось упускать шанс. В процесс втянулся быстро, технология производства теленовостей - она ведь везде одинакова. Единственное, что отличается – техническое обеспечение. На федеральных каналах техника, естественно, мощнее, новее, лучше. Ну и ответственность. Ошибки, оговорки, неточности – всё это дорого обходится. И репутационно, и материально.
Со временем стал снимать сюжеты в местах, которые принято называть «горячими точками». Не скажу, что сознательно к этому шёл. Как-то всё само собой получилось. Безусловно, страх появляется, когда отправляешься в командировку в неспокойные районы. Понимаешь, что могут быть разные варианты развития ситуации, в том числе, и не самые приятные. Ты все эти варианты держишь в голове и элементарно пытаешься их избежать. Ну или надеешься на лучшее, если избежать не получается. Честно скажу, иногда бывает очень страшно. Но это естественная реакция нормального человека. Например, в Славянске — массированный артобстрел, все в подвалы забились... А нас на «буханке» по городу возят, с дикой какой-то скоростью. Причём как раз туда, куда «прилетает». И страшно до ледяного пота просто, и выскочить из машины нельзя. Мы с местной похоронной командой были, когда обстрел начался. Вот они и метались, смотрели, где их помощь нужна.
Луганская народная республика (ЛНР)
Что касается братчан в Москве. Насколько я знаю, их здесь много. По фамилиям я знаю, что вот тот, тот и тот - из Братска. С кем общались до переезда, с теми и продолжаю общаться. Тут есть, скажем так, целая «братская диаспора», но намеренно я никогда с ней не встречался. Единственный раз, когда массово пообщался с земляками, был на дне рождения Фреда Юсфина. А так не скажу, что часто общаюсь в Москве с земляками. Это не снобизм, просто в силу специфики работы — времени очень мало. В 8 утра встал, в 11 вечера домой приехал. И в свободное время, при таком графике, ты отсыпаешься, проводишь время с любимой девушкой, с сыном. Глупо посвящать его каким-то «очередным заседаниям актива братской диаспоры». Если хочется увидеться с кем-то — просто звонишь. Человеку, а не диаспоре.
По Братску, конечно, скучаю. У меня тут родители, моя команда альпинистская, они же — лучшие друзья. Причём друзья не сменились до сих пор. Хотя в июле будет десять лет, как я переехал в Москву. Поэтому я в Братск часто прилетаю. Два-три раза в год стабильно: либо на дни рождения к родителям, либо на альпсборы.
За те 10 лет, что я не живу в Братске, каждый раз, прилетая, убеждаюсь всё больше, что город ветшает. Это чувствуется. Мы любим гордиться (не без основания) тем, что Братск – это город молодых энтузиастов, строителей. Но вот сейчас этого практически не осталось. Братск всё больше напоминает вахтовый город. Жалко очень... Теряет индивидуальность легендарную вот эту, про которую в советское время песни пели: «Мой палаточный Братск». Становится всё более провинциальным. Но это не значит, что я свысока на Братск смотрю. Это моя Родина. У меня там миллион любимых мест, любимых улиц. Улица Гидростроителей в самом конце, где она аллеей становится, переулок Пурсей, мыс, скалы на ГЭС. Я по-прежнему город люблю и всегда любить буду.
Село Дебальцево, Донецкая народная республика (ДНР).
Чего не хватает в Москве? Тут очень просто всё. Я в Братске прожил 26 лет, поэтому большая часть жизни у меня связана с Братском: здесь первая любовь, здесь первая драка, ещё что-то. Братск и моя жизнь очень крепко переплетены. С точки зрения природы, в Братске всё очень удобно: рядом водохранилище (летом - яхты, зимой – буера, кайты, снегоходы), тайга (10 километров от города отъезжаешь, и уже грибы-ягоды и медведи-волки), скальные массивы, зимовья. Для человека, который любит активный образ жизни, это прекрасное место. Можно заниматься любым экстремальным видом спорта. Это для меня одна из главных отличительных черт города.
Летом будет 10 лет, как я переехал в Москву. Мне много раз задавали вопрос, ощущаю ли я себя москвичом. И я всегда отшучиваюсь: «В Москве я — в длительной командировке». Мне правда порой очень жаль, что я где-то вдалеке от Братска. Скучаю… Но в то же время я понимаю, что в Братске я жить теперь не смог бы. В силу того, что привык уже к другой динамике. Поэтому у меня такое вот зависшее состояние вечной дороги. Между двумя Домами.
