Ой, вы, стройки ударные
– Жизнь – как хина в драже,
Стынут ночи угарные
На пижонском ноже…
Ходят парни с кокетками,
Поют про весну,
Угощают конфетами,
А потом – под сосну…
Ой, ты сука-романтика,
Ой, ты Братская ГЭС
– Я приехала с бантиком, А осталася без…
(Петр Пиница. Брезентоград. - Стихи, поэма.– Чернигов: «ЭСХА», 1999. – 64с.)
В 60-е годы каждый советский гражданин в год выпивал 4,6 литра алкоголя, к 70-м годам - до 8,45 литра, а к началу 80-х этот показатель достиг 10,6 литра, по некоторым данным, и все 15-20 литров.
После того как эти цифры появляются, например, в интернете, начинается словесная драка. Одни утверждают, что это происки врагов, мол, в СССР пили только в меру, не больше, чем во всех других странах в те же десятилетия, другие говорят о том, что алкоголизм в СССР был неизбежен – он вообще часть советской системы и основной источник доходов государства. С последним утверждением и правда сложно поспорить.
Но мы не об этом, и дело в том, что статистика потребления алкоголя никогда не будет точной, поскольку никто не может точно учесть объёмы самогоноварения (они вычисляются только по косвенным данным, например, по росту продаж сахара) и никто не сможет подсчитать утечки спиртсодержащих жидкостей на производствах. Вдобавок, есть ещё и «личные ощущения» каждого отдельного человека, которые зависят от множества факторов, в том числе, и от локальной среды обитания – достаточно быть соседом запойного алкоголика, и покажется, что весь мир вокруг постоянно чуть пьян, и вокруг стоит звон пустой тары.
Мы ничего не будем придумывать – расскажут газеты, документы и сами люди. Но мимо причин пьянства пройти нельзя, а их было очень много - и исторических, и социальных, и личных для каждого отдельного человека. Можно назвать любую из них или все сразу, и всё равно картина будет неполной, однако у Братска была своя особенность. Молодой город строили молодые - несколько лет в городе почти не было пенсионеров (даже приехавших), почти не было бабушек, которые могли бы посидеть с детьми в условиях дефицита детских садов.
Это молодое поколение, большую часть которого потом назовут «детьми войны», было, в основном, сиротами (всё же чаще оставшиеся без отца в раннем детстве, но нередко и без отца, и без матери), то есть жизнь свою они строили без морального сдерживания со стороны родителей и старых знакомых. Разумеется, морально устойчивым людям это сдерживание было и не нужно, но для некоторых оно могло стать определяющим. Люди повзрослее имели свой резон для выпивки – они тоже оказались в чужом месте, вне осуждения авторитетных земляков. Так или иначе, денег хватало, работа была тяжелой, быт первоначально был неустроен, развлечений тоже было не очень много. Кто-то выпивал, расслаблялся и мог больше не притронуться к спиртному неделю-две или пару месяцев, а кто-то уже не мог остановиться.
«Комсомольский корчеватель» за 1957-й и 1958 год
В музее истории Братскгэсстроя на одном из стендов, посвященном первостроителям города, есть несколько комсомольских «боевых листков» газеты «Огни Ангары», которые называются «Корчеватель». Судя по темам «листка», первостроители Братска иногда пили слишком много и вели себя настолько безобразно, что это уже могло стать достоянием общественности. А после того как появился Центральный район города, начали работу БЛПК и БрАЗ, пьяницы на улицах Братска стали особенно заметны.
Газета «Красное знамя» (20 ноября 1967 года), фрагмент статьи «Их ждали»:
Что и говорить, отвратительны и печальны такие «картинки» (на фото к тексту двое мужчин в рабочих сапогах спят, сидя на крыльце кафе на ул. Мира – авт.). Но с недавних пор в нашем Братске они не единичны. По вечерам у магазинов и кафе на ул. Мира вот так же «соображают» парни в рабочих спецовках. Откуда-то появились забулдыги старого типа: небритые, немытые и всегда выпившие. Многие нигде не работают. На что они пьют? Где живут? Почему не работают?
Братск по праву считают комсомольским городом, столицей романтиков, городом-работягой. Но есть в нем и такие вот «знаменитости». С ними должен бороться каждый человек и, в первую очередь, работники нашей славной милиции, дружинники. В вытрезвителе эти граждане, позорящие себя и каждого из нас, отдыхали бы более комфортабельно, хоть и не бесплатно. Таких «пересообразивших» там очень ждут, однако некоторые работники милиции считают, вероятно, что и «отдых» на ступеньках крыльца и игра в жмурки — простительны.
Примечательно, что за несколько месяцев до этой статьи, 8 апреля 1967 года вышел Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О принудительном лечении и трудовом перевоспитании злостных пьяниц (алкоголиков)».
ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий) принимал «пациентов» только по решению суда (впрочем, в соответствующей среде ходили слухи, что могут прямо с улицы забрать). Свобода больных в этом учреждении была ограничена, почти как в тюрьме, схожими были и порядки, а одним из методов лечения был труд. В Вихоревском ЛТП (он был открыт вскоре после выхода указа) от алкоголизма лечились до 1500 человек одновременно (это были не только братчане). Срок пребывания в ЛТП устанавливался от 6 месяцев до 2 лет. Но иногда срок могли добавить, а за побег следовала уголовная ответственность.
Алексей Петров (фамилия и имя изменены) – бывший алкоголик (как он сам считает, бывшим стал потому, что пришёл к вере в Бога) и один из очень и очень немногих, кто побывал в ЛТП и жив до сих пор. При этом ЛТП, конечно же, не причина ранней смерти тех, кто там побывал, – жить остались только те, кто после ЛТП всё же перестал пить, а таких было немного.
Алексей Петров:
- Родители приехали в Братск в 1963 году, мне тогда девять лет было, купили сначала времянку, а потом отец дом построил. Ну, я пил…
Сейчас, конечно, пьют гораздо меньше. Сейчас пьяного-то на улице – весь город пройти можно – не встретишь. А раньше вечером ли, днём возле магазина мужички обитаются. Пошли выпить, там, допустим, 50 копеек или рубля не хватает, вот они просят… Этот двадцать копеек даст, этот тридцать. Не дашь - так, может, ещё и в морду влепят. Я деньги давал и сам тоже просил, было дело, конечно.
Мать всё ходила в милицию, жаловалась на меня. Хоть я не буйный был, но случались запои у меня. Из дома, стыдно сейчас говорить, конечно, таскать вещи начал. Сначала лечился на Пихтовой у Тюменцева (врач-нарколог – авт.), там в общаге две комнаты было для процедур. Это не поликлиника, а просто приходишь, воду пьёшь, потом медный купорос, а потом водку, и тебя начинает рвать. Типа рефлекс такой на водку вырабатывается. Это 1976-й или 1978-й год был, кажется. И таблетки давали там ещё, «Тетурам». Они от пьянства. Их надо было пить.
А после 1978 года я в ЛТП уже попал. Шаль собачью у матери унёс, на автостанцию. Хотел продать, и менты меня повязали. Ну, вызвали на суд. Там фамилию спросили, а я что-то засмеялся, подумал – написана же фамилия, что меня спрашивать? И дали мне два года ЛТП. Меня милиционер спросил тогда: тебя отвезти или сам доберёшься? Я говорю: сам доеду.
В газете «Братский целлюлозник» (позже «Братский лесохимик») за 1975 год вполне доходчиво объясняется, сколько семья прогульщика теряет в зависимости от разряда, стажа и ставки работника. Это от семи до почти двухсот пятидесяти рублей.
Стоит обратить внимание на такой момент - здесь ничего не написано про пьянку, но, в сущности, речь именно о ней, поскольку, если человек не появляется на работе без уважительной причины, то в 99,9% случаев он пьян.
Газета «Братский целлюлозник» 26 марта 1975 г.
Сергей Азизов:
- На БЛПК тогда проходной не было. Ходили, кто куда хотел. Решили выпить – послали гонца. За работу не очень держались. Зарплата была не очень – 260 рублей. Это максимум. Нам, как в отпуск с детьми ехать, мы занимали всегда, потому что 90 рублей самолёт до Москвы, вчетвером дорого, на поезде без пересадок никак и билеты не достать. А на БрАЗе я стал зарабатывать, особенно когда замещал мастера смены – заработок у меня был 570 рублей. Вот на БрАЗе уже держались за работу, хотя электролизники пьянствовали. Я помню случай. Мы идём на работу в ночь, а на тележке двое мужиков везут своего коллегу из цеха ППФ на электричку. Он ещё развалился такой, пузо вывалилось… Мы смеемся: куда вы его? А они отвечают: сдадим сейчас по весу дерьма.
Сейчас это странно выглядит, но вплоть до середины 90-х годов бутылка водки была неофициальной, но твердой «валютой». Курс её, впрочем, немного «плавал» в зависимости от жажды наживы продавца и наличия покупателей. Одну бутылку стоили, например, ящик гвоздей, мелкий ремонт у соседа в гараже (например, регулировка клапанов на «Жигулях» или замена тормозных колодок), почти любая сантехническая услуга, несколько банок краски, электродвигатель, кузов горбыля (но могло быть и две бутылки – всё зависело от близости пилорамы), услуги по погрузке-разгрузке мебели или стройматериалов и тому подобное… Стоит заметить, что в подавляющем большинстве случаев вещи, на которые менялась водка, были украдены с родного производства. То есть тихонько так, пошатываясь и икая, алкоголь по всей стране плодил бесхозяйственность и воровство.
Кроме этого, в обмене вещи или услуги на бутылку стойкий меркантильный интерес просматривался не всегда. Нередко продавец и покупатель тут же сами и уничтожали «валюту». Ничего и никому неизвестно о случаях, когда бутылка водки, послужив расчетом в одной сделке, приняла участие во второй. Уничтожаясь, водка просто приумножала радость приобретения самой себя. Это был такой совершенно русский дзен – хлопок одной ладонью.
Советская пресса (это фото газетных полос «Братского целлюлозника») от районного до всесоюзного подчинения,
называя фамилии и место работы, вовсю громила пьяниц и прогульщиков. Никто особо от стыда не сгорал
Алексей Петров:
- Ну, я на работе расчет получил, побухал ещё с друзьями и поехал. Там, как ворота перешел, начинается срок, в этот же день. Побыл некоторое время в карантине. В отдельной комнате. Во вторник, помню, приезжали из Иркутска. Вихоревское ЛТП же по всей области было. Сюда отовсюду привозили. Для тех, кто раньше сидел в настоящей тюрьме, было отдельное ЛТП под Иркутском, в Зорино-Быково (это село такое), специально, чтобы они свои уголовные порядки среди несудимых алкоголиков не наводили. А женский ЛТП был только в Омске – один на всю страну. При мне в Вихоревском ЛТП была тысяча двести человек. У одного там шесть ходок было, у многих по две, по три ходки.
Сильно ли пили на производстве? Честно говоря, сегодня представить себе такой чудовищный уровень пьянства просто невозможно. Газета «Братский целлюлозник» за 2 февраля 1974 года не даст соврать - за 1973 год на БЛПК 1 212 человек (а в 1972 году – 1075 человек) совершили прогулы на 4 148 дней. То есть 10% от общей численности работающих на комплексе – прогульщики (читай – непросыхающие пьяницы).
Газета «Братский целлюлозник» 2 февраля 1974 г.
Нужно сказать, что пили не только рабочие. Пили служащие, врачи, водители. И журналисты, кстати, тоже.
Сергей Азизов:
- На БрАЗе в одном цеху был склад пека. Пек был настолько вредным, что можно было обжечься им на расстоянии, помню, мы его разгружали, и у меня лицо аж сгорело. Для пекоплавщиков разводили спирт с канифолью, они этим раствором мазали лицо, и оно у них было, как белёное. А мужики бегали к ним за этой «гомырой», как её называли, и пили. А канифоль - она же, скажем так, крепит кишечник, и вот эти пьянчужки не могли потом в туалет сходить по нескольку дней. Ему говорят: так тебя же никто не поил, друг. А как сделали проходную, пропускную систему – всё, сразу исчезло пьянство. Во всяком случае, в таких масштабах. Меня, правда, начали тыркать на проходной потом из-за того, что я на работу возил в бутылках воду из дома. А я почему её возил - у нас фонтанчики питьевые были, в них была вода с реки Вихорева, неочищенная, грязная. Я не пил её, с собой возил воду, а охрана всё беспокоилась, не спиртное ли это. Обнюхивали каждую пробку.
В Братске было несколько вытрезвителей. Последний закрылся в «нулевых» годах нашего века (кто знает точную дату - поделитесь). В октябре 2011 года они были закрыты на всей территории России. Отношение к этим заведениям всегда было неоднозначным, но надо отдать должное – вытрезвители спасли не одну сотню жизней только в Братске. Собственно, в значительной степени для этого они и были предназначены.
Речь об открытии вытрезвителя в Братске время от времени поднимается снова, другое дело, что нянчить пьяниц за бюджетные деньги нет возможности. А хозрасчет и самоокупаемость сегодня неприменимы - в большинстве случаев, будущие посетители такого заведения неплатёжеспособны, этим людям больше нужна ночлежка.
Николай Степанов, пенсионер:
- В 1972 году я работал учеником токаря – бегал за водкой, конечно. Потом работал на БрАЗе, и даже в громовские* времена там была вольница в этом плане – пили страшно. Хотя у Громова отношение к этому было простое: увижу – уволю. В колхоз-сенокос ездили, конечно, и работали, и пили там тоже.
Алексей Гоголицын прошел в своё время путь от мастера до руководителя огромного предприятия «Братскжелезобетон», в составе которого было десять заводов, производивших стройматериалы (в основном, железобетонные изделия и кирпич).
Почетный гражданин Братска Алексей Гоголицын:
- Пили, конечно, в то время на предприятиях. Увольняли, выгоняли.... Но ведь рабочие пили и дело тоже знали. И рабочего жалко выгонять за пьянку, особенно если он хороший специалист. А если руководитель – то сразу увольнение. У меня в подчинении было десять директоров, и каждый из них, и каждый главный инженер знал, что ему не будет никаких выговоров, а сразу увольнение. Один возмутился – как так меня выгоняют? Я пойду к прокурору. Надо сказать, что не всё хорошо было при социализме, но трудовое законодательство для руководителей было просто отличное. Я могу просто написать ему «не соответствует занимаемой должности» - и прощай! Одной фразы было достаточно.
Сейчас законодательство в отношении простых работников, насколько я знаю, не изменилось, как мне кажется, это просто смотря как им пользоваться. Раньше - да, сначала выговор, профком, местком, потом товарищеский суд, потом цех берет на поруки…
У нас был один работник руководящий. Все знали, что он склонен злоупотреблять, но на работе он никогда нетрезвый не появлялся – держался и работал хорошо. И тут его повышают и берут на другое предприятие, а там он срывается - и всё, на этом его карьера закончилась. Ко мне пришли с претензией – кого ты нам подсунул? Так, говорю, у нас он не срывался, у нас-то дисциплина была в этом плане.
В СССР к пьющим или пьяным людям относились нежно, спокойно или, как минимум, с пониманием и юмором. Интересно, что фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!» в наши дни потерял часть своего культурного контекста**, и инфантильный, способный допиться до беспамятства Женя Лукашин многими из современного поколения 20-30-летних женщин больше не воспринимается как завидный жених или даже как нормальный мужик.
А фильм «Сто грамм для храбрости» (1977 г.), имевший антиалкогольную направленность, многим советским гражданам, кажется, увиделся весёлой комедией и вошел в число лидеров проката.
Пьянство и всё, что с ним связано, вообще очень редко интерпретировалось в контексте опасности, беспокойства, страха, близости трагедии или болезни. Выпивший человек – трикстер большинства книжных и киносюжетов, и тут и искусство отражало жизнь, и жизнь делала себя под искусство. Веселые шутки о выпивохах накормили (и кормят сейчас) десятки юмористов. Удивительно, но алкоголизм (и наркомания тоже) – единственное заболевание, шутки о котором вполне привычны обществу.
Алексей Петров:
- В ЛТП кормили нормально. Дежурные накрывали столы, потом приходила бригада. Садились и ели. Утром каша и треть булки с чаем. На обед суп с мясом, ну там обычно куски свиных голов были, каша ещё, чай и масло, но на самом деле маргарин, конечно. Мужики там ругались по этому поводу. Вечером – каша и чай. В праздник ставили бачок с рисовой кашей – хочешь если, то подходи и накладывай, ешь.
Подъём в 6 утра. Но мы работали посменно. Неделю в первую смену, неделю во вторую. Со второй смены ночью приезжали, во сколько начиналась вторая, не помню уже. Перекуров не было. В определенное время просто перерывы по 10-20 минут, и обед привозили. Те, с кого судимость была снята, но они сидели, говорили, что кормёжка лучше, чем на зоне. На зоне тогда, говорят, на 30 копеек в день кормили вообще.
Промзона своя была. На промзоне мало платили. Я работал, мы лес пилили – шпалы делали и «тарку» - досточки для ящиков, для тары. На раме я работал, рамщиком. Потом дед там был, он на пенсию ушел, а у нас и вольные работали, и я на его место попал.
Спецовка была тёмная, фуфайка, портянки и кирзовые сапоги. У кого с ногами проблема – разрешали ботинки. Деньги платили. Мне шли на лицевой счет. Если хочешь выйти раньше – называлось «на половинку» - принимай участие в общественной жизни. Ну, я в библиотеке помогал там – в определённое время приходил и книжки выдавал. Кто берёт – записываешь, кто приносит – вычеркиваешь. Несложно. Сам читал в свободное время. Один мужичок из Иркутска сидел – тот рассказы всё писал, я уж забыл, как его звали.
У каждого отряда была своя «ленинская комната». Телевизор можно было смотреть. Кино привозили, показывали. Разумеется, всё отечественное, один раз только японское кино показали – там у японцев землетрясение началось, и они все в СССР, в Сибирь поехали.***
Газета «Красное знамя» 26 ноября 1965 года
7 мая 1985 года было принято Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР №410 «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения». Предусматривалось значительное сокращение производства алкогольных напитков, числа мест их продажи и времени продажи. 16 мая 1985 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения». Указ внёс изменения в уголовный и административный кодексы.
Начался, так называемый, «сухой закон», который продлился вплоть до развала СССР. Неистовые противники этого закона и воинствующие трезвенники до сих пор подозревают друг друга в участии внутри заговора Запада против России. Но разбирать, кто прав, а кто виноват, не входит в нашу задачу.
Алексей Петров:
- Жили мы в деревянном здании. Никаких комнат не было, кроме как в карантине. Было как в казарме солдатской – один зал как бы, а там двухъярусные кровати. А рядом панельное здание было, там, говорили, холодно зимой. Баня была раз в неделю, максимум, в десять дней раз, у каждого отряда своё время было, всё внутри периметра ЛТП. Конечно, своя баня была, там тазики и холодная, и горячая вода. За ворота не ходили. Пододеяльники, наволочки и, кажется, даже портянки сдавали в прачечную. Чай кипятили самодельными кипятильниками.
Ха! Там одна написала мужу в письме, спросила, что, мол, означает ЛТП, а он ей ответил, это, мол, лётно-техническая подготовка.
Конфликтов между сидельцами почти не было. Выпивали, конечно. Провозили. Бралась медицинская перчатка – туда бутылка входила как раз, и надо было, чтобы ты был в плавках. Вот в плавки эту перчатку с водкой умещаешь аккуратно. На выходе пятерками люди заходят, тебя шмонают-обхлопывают по одежде, а там-то не будут трогать-хлопать, ну и проносили. А потом узнали, конечно. И если у тебя найдут – исключали из бригады, определяли в промзону, а там платили мало. И «на половинку» уже не выйдешь, весь срок отбудешь.
Важно понимать, что эти постановления правительства не появились из ниоткуда. Им предшествовала большая кампания в СМИ и, в некотором смысле, в советском «подполье».
Общественная кампания началась зимой 1981 года в городе Дзержинске (Горьковская, а сейчас Нижегородская обл.), когда во дворце культуры завода «Корунд» состоялась Всесоюзная конференция «Профилактика алкоголизма в промышленном городе», на которой с докладом «О медицинских и социальных последствиях употребления алкоголя в СССР» выступил академик Фёдор Углов. Как принято писать: «доклад вызвал эффект разорвавшейся бомбы». Полностью ознакомиться с ним можно по этой ссылке. Он и сегодня шокирует цифрами.
Из доклада академика Фёдора Углова
За 17 лет (1950-1966) потребление спирта возросло в Бельгии на 10%, в США на 16%, в Англии и Швеции на 17%, в СССР на 185%.
***
Так, если в 1956 году выручку от продажи алкогольных «напитков» принять за 100%, то в 1970 году она составила уже 157%, а в 1975 г. – 214%, в 1976 г. – 325% и т.д. В результате, если с 1940 г. по 1980 г. население нашей страны увеличилось на 35%, то потребление алкогольных «напитков» возросло на 770%, то есть более чем в 20 раз.
***
За последние 5 лет нами приобретено за границей алкогольных и табачных изделий более чем на 4 млрд рублей. Это в 4 раза превышает стоимость наших закупок зерна в 1979 г.
***
Согласно научным данным, мы теряем из-за алкоголя около миллиона человек в год, что равносильно 12 атомным бомбам Хиросимы ежегодно.
После этой конференции Фёдор Углов стал «знаменит». Рассказывают, что власти изъяли из печати все его работы, даже хирургические труды, не говоря уже о публицистике. Даже фамилию академика было запрещено упоминать. Но доклад был записан на магнитофон, распечатан, распространён и добрался до Братска. Автор этого текста в середине 80-х годов присутствовал на лекции о вреде алкоголизма, которая была организована в Сибирском научно-исследовательском институте лесной и целлюлозно-бумажной промышленности (СибНИИЦК, находится на территории БЛПК), там звучали некоторые цифры из этого доклада.
Алексей Петров:
- Лечиться, конечно, надо было. Не сразу. Ну, первые три-четыре месяца можно было не лечиться. Но там лечение такое же – медный купорос, рвота и «Тетурам». Эти таблетки вредные, говорили. Там какая-то составная часть, как у резины (это действительно так – основное действующее вещество «Тетурама» - дисульфирам (тетраэтилтиопероксидикарбодиамид - C10H20N2S4 – это органическое вещество, в составе которого есть сера, как и в резине. – прим. авт.), говорили, что те, кто на резиновом производстве работает, колёса для машин делает, все непьющие, потому что там этот тетурам в воздухе цеха постоянно летает. Эти таблетки подожжешь – они горят, и черный дым идёт, как от резины. Силой не лечили. А один от лечения отказался, его на суд забрали и дали ещё год за это. Три года он в ЛТП пробыл.
Тем, кто на «половинку» выходит, потом приезжает комиссия и делают провокацию, чтобы узнать, пил ты таблетки или нет. Ну а то один был – он таблетки пил, а потом будто сблёвывал. А там тебе дают немного водки и смотрят, как ты реагируешь. А тот, который не пил, чтоб провокация показала, выпил сразу несколько таблеток, и на провокации у него крышу сорвало. Некоторые ещё и помирали. То один, то другой…
Внимание! Видео может шокировать впечатлительных людей!
Большинство сейчас считает, что «сухой закон» придумал Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев. На самом деле это был, наверное, первый случай, когда общественность в СССР инициировала изменения на уровне ЦК. Общественность эта была не простой, доклад Фёдора Углова подхватили ещё и верные «ленинцы». Было в середине-конце 80-х годов такое «течение» среди интеллигенции, внутри которого бытовало убеждение, что все беды в стране от того, что КПСС отошла от ленинских заветов. Дескать, гений Ленина в своё время предусмотрел всё и на всякий вопрос дал ответ. Течение это было никак не формализовано, но с каждым годом и с каждой смертью последующего генсека приобретало всё большую легитимность, моральную, прежде всего.
Вооруженные ясными и четкими ленинскими идеями, поучительными уроками жизни, новаторскими решениями партии, советские люди справятся с большими и трудными задачами перестройки.
В. Халипов, доктор философских наук, профессор («АиФ» 18 апреля 1987 года)
Алексей Петров:
- А я премию в ЛТП заработал - право на подтоварку в магазине, на десять рублей. Так обычная подтоварка раз в месяц была, можно было брать чай 100 граммов, сигареты, конфеты, конверты, тетради. Я с мужиком с Ангарска скентовался – он попросил меня курево ему купить. Курево можно было только на подтоварку взять или в передаче получить – не выдавали. Ну, «Прима» 15 копеек стоила, на 10 рублей там хватало, наверное. Мать приезжала на свиданку, чаю привозила да яблок. Там свиданка через определённое время, и если ведешь себя хорошо. Ну, мне с яблок, помню, живот скрутило. Отвык от такой пищи уже.
Стаж работы в ЛТП шел в трудовую книжку. По выходу оттуда благодарность у меня была за работу. Я после освобождения получил восемьсот рублей или чуть больше даже. Тут брат приехал, и я ему гитару купил сразу, которую пропил когда-то, одежды себе купил, кеды и ещё кой-чего.
Совершенно другое дело, что «сухой закон» многолетнее якобы решение сложнейшей проблемы алкоголизма полумерами (уговорами, запретами и лечением без реабилитации) заменил радикальным запретом. Кажется, весь опыт человечества до этого был подтверждением тому, что запретительные меры не работают никогда, если нет какой-либо альтернативы запрещенному, но формула «запрещая - заменяй» упорно не приживается в нашей стране.
Алексей Петров:
- Ну, я вышел из ЛТП, после этого в вытрезвитель попал, и меня второй ходкой тут же хотели в ЛТП отправить, но я в другой город уехал. Там же ещё как было? Ты из ЛТП вышел, и в любое время к тебе могут дружинники домой прийти без предупреждения и проверить, пьёшь ты или нет.
А когда ты в другой город уезжал, то тебя не искали особо. В другом городе тоже бухал, увольняли меня, в ЛТП отправляли, а я из машины сбежал – на светофоре отжал ключом защелку на двери - и дёру. Мужики со мной все сорвались тоже.
Потом вернулся в Братск. Меня чуть не посадили. Было там недоразумение одно, в общем. Начал меня один жизни учить. Мою водку жрёт и меня учит, как не пить и правильно жить.
Потом опять лечился. Лёг в больницу в посёлке Строитель – три барака было там. И снова купоросом лечили да «Тетурамом». Ночью спишь, а потом работать тебя возят. Нас на БЛПК возили на всякие подсобные работы – плитку мы там на «боксидку» клали. Не как в ЛТП было, в общем.
На БрАЗе работал потом подсобным рабочим – бухал снова. Выгнали. Квартиру потерял. Потом опять лечился на улице Пионерской. Снова пил. И потом бросил уже. Почти четверть века уже не пью.
Известный психиатр и нарколог, директор Института исследований проблем психического здоровья профессор В.Д. Менделевич отмечает: «эффективность ЛТП близка к нулю» и «нам не известно ни одного научного исследования эффективности данного подхода [принудительного лечения больных алкоголизмом], проведенного по законам доказательной медицины»****.
В 1992 году ЛТП в городе Вихоревка было закрыто.
Отрывок из повести Геннадия Михасенко «Я дружу с Бабой-Ягой»:
Отец Лехтиных раньше был жутким пьяницей. Потом его насильно положили в больницу и долго лечили. Тягу к водке выгнали, но вместе с этой тягой ушло из него что-то человеческое — он стал как бы ненормальным. Не таким, которые на стены кидаются или бегают голыми по улице, а наоборот, — он затих намертво. Пустым — вот каким стал дядя Степа. Из электриков его перевели в сторожа, а дома он делал единственное — курил, курил так, что иногда из нетопленной печи струился дым. Для домашних он был ноль без палочки. Раньше, когда дядя Стела пил, братья ненавидели его, а сейчас просто не замечали.
Времена изменились. На улицах действительно почти не стало пьяных, хотя ассортимент вино-водочных изделий по сравнению с СССР и количество пивных и «наливаек» просто фантастически выросли, да и самогон гнать не возбраняется, если только не на продажу. То есть, неожиданно оказалось, что количество бутылок в магазине тут ни при чем.
Просто быть безудержным алкоголиком сегодня в подавляющем большинстве случаев означает, что ты в обозримой перспективе постепенно лишишься всего, что есть, и жилья, разумеется, тоже, и здоровья - обязательно. Наша жизнь стала сложнее и гораздо опасней в социальном плане – оступившегося, скорей всего, уже не поддержат, на поруки не возьмут. Вдобавок мы научились анализировать себя в более широких границах, чем раньше, водка перестала быть единственным решением внутренних проблем. Население стало более образованным, и хотя образование напрямую с уровнем культуры почти не соотносится, этот фактор тоже важен. Свобода веры, компьютерные игры, автомобилизация и даже наличие сериалов положительно сказались на снижении уровня пьянства. Уровень потребления алкоголя на душу населения в России снизился на 43% с 2003-го по 2016 год - подсчитала Всемирная организация здравоохранения. Но, разумеется, эти значения меняются в зависимости от региона, города и микрорайона.
*Борис Громов (1947-2010 г.г.) - первый избранный рабочим коллективом генеральный директор алюминиевого завода (1989-2000 г.г.). Имел огромный, непререкаемый авторитет среди рабочих.
**Да, того самого пресловутого пелевинского «калчерал референсис» (cultural references).
***Судя по описанию, это был странный фильм «Гибель Японии» (1973 г.). С апреля 1976 года фильм демонстрировался в советском прокате.
****Независимый психиатрический журнал. — 2015. — № 4. — С. 13—24.
Послесловие
Предыдущие тексты нашей рубрики:
Как и за что дрались подростки Братска в 60-80-х годах прошлого века
Радиохулиганы в Братске: чем жили, кого боялись и как исчезли
Во времена СССР в Братске был ансамбль, которому было разрешено играть любую музыку
Как и чему учились братчане в советской школе
Как появились и чем жили дискотеки в Братске в прошлом веке
Если вдруг среди наших читателей есть те, кто, скажем аккуратно, бывал в ЛТП, или когда-либо «гостил» в вытрезвителе, мы просим вас поделиться своими воспоминаниями в комментариях к тексту или написать письмо на почту nefhistorybratsk@ya.ru. Также мы с удовольствием принимаем поправки и ваши дополнения к своим текстам.
Мы ждём от вас и новых тем, и дополнений к уже имеющимся темам. В частности, автор особенно нуждается в историях о том, как проходили свадьбы в Братске в 60-80-х годах, и очень хотелось бы поговорить с председателями первых дачных и гаражных кооперативов.
Интересные и содержательные письма (право выбора мы оставляем за собой) мы обязательно (если это потребуется) литературно обработаем и опубликуем. Ваши истории выслушаем по телефону: 8924-61-33-041. Ваши фотографии обязательно рассмотрим, приехав к вам в гости, лучшие из них (право выбора за нами) откопируем на месте и тоже опубликуем, с указанием вашего авторства.
Пожалуйста, пишите.
