К сожалению, режим изоляции и сегодняшний разгул инфекции сильно изменили планы написания «Неформальной истории Братска». Хотя в карантинных условиях были освещены шесть тем из четырнадцати, не удалось раскрыть тему голубеводов и голубятен в Братске. Возможно, получится сделать это позже.
Изначально стояла цель рассказать только о 60-80-х годах, поскольку 90-е годы в Братске - это, в значительной степени, история бандитизма и разрушения. Автор не считает криминалитет достойным упоминания, а в разрушении нет ничего интересного.
Однако есть одно важное событие в истории города, которое, с одной стороны, стало апофеозом темы о пьянстве (Как Братск пил, запивался, а потом лечился от алкоголизма), а с другой стороны, хотелось бы напомнить братчанам о подвиге земляка, который ценой своей жизни спас аэропорт Братска от разрушительного пожара.
19 июня 1992 года в аэропорту Братска в результате халатности топливозаправщика сгорели два самолёта Ту-154. Как говорят официальные документы, «прибывший к месту пожара бригадир смены водителей Геннадий Гаврилов запрыгнул в один из горящих топливозаправщиков и отвёл его из зоны огня. Затем Гаврилов вернулся и начал уводить второй топливозаправщик, но на расстоянии 70 метров произошёл взрыв». В каждом топливозаправщике было более 20 тонн топлива.
Мы разыскиваем родственников или друзей Геннадия Гаврилова, а также свидетелей этого события. Пожалуйста, позвоните по телефону: 8-924-613-30-41 или напишите на почту: nefhistorybratsk@yandex.ru.
Хорошо, что каждая тема, которую мы подняли в нашей рубрике «Неформальная история города», нашла отклик в виде писем и комментариев в соцсетях. Мы посчитали необходимым опубликовать самые интересные замечания и дополнения наших читателей. Публикуемые тексты претерпели некоторые изменения только в части орфографии и пунктуации.
Как и за что дрались подростки Братска в 60-80-х годах прошлого века
Слава Степаненко:
- Я в 24-й школе учился с 1-го по 4-й класс, так в магазин «Братчанка» (был такой на Кирова, где «Калипсо» сейчас) ходил, деньги прятал, куда только мог. Могли встретить такие же салажата и забрать, спасти могло только знакомство с каким-нибудь местным, называешь кликуху - отпускали. С 5-го класса уже переехали в 21-й микрорайон, был свидетелем нескольких драк больших - «строительские» и «собаководы» бились, там серьёзно было – ножи, дубины. Сам, конечно, еще мал был, в больших, массовых драках не участвовал. Но один раз из-за нас, салажат, большая драка была между 21-м и 22-м микрорайонами. Уже и не помню, по-моему, к однокласснице мы ходили, 3 или 4 человека. Не успели к себе через улицу Рябикова перейти, нас поймали в каком-то подъезде и отметелили, ну, не совсем так, чтобы страшно, но сопли красные потекли. Вот идем мы, носы снегом вытираем, к синякам сосули прикладываем, а навстречу уже наши бегут, старшаки (класс 9-10). Они как-то прознали, что нас метелят. Большая заварушка была, но наши победили! Но дворовая честь была, к парню с девчонкой не приставали, лежачего обычно не били, за своих заступались. Двор был великая сила и дворовой авторитет - он дорогого стоил!!
Ровесники Братска. Фото Эдгара Брюханенко
Владимир Симиненко:
- Почему-то в материале в куске про причины опять про комсомол, что, дескать, в пику ему, маловлиятельному, объединялись... Думаю, это не важно. Я связываю городские районные деления конкретно в России с пережитками «деревенского мира». Именно в русской деревне и в маленьких городках были сильны традиции территориального деления вплоть до махача. Если взрослые дрались по праздникам, то дети - всегда. Деревня на деревню. Рост урбанизации, городского сознания вытеснили эту «культуру». Она ушла в криминал, где ей и место. Как только стали вырастать горожане второго-третьего поколения, в 80-90-е все резко пошло на спад. А 30-50-е - расцвет уличных драк... Что касается благородства нравов - не было нигде и никогда. И били на глазах девушек, и толпой били, и издевались, и грабили. Впрочем, были, конечно, и «благородные»... По крайней мере, я ориентируюсь в этом вопросе на ангарский опыт 70-х. Скажем так: как и в блатном мире, благородным ты должен быть по отношению к своим. На чужих нормы не распространяются.
Радиохулиганы в Братске: чем жили, кого боялись и как исчезли
Сергей Анисимов:
- Между тем, в начале 80-х радиохулиганство в Братске пережило вторую волну. Я тогда был совсем школьник, в самом начале непростого меломанского пути (что такое «доставать музыку» — это, возможно, ещё одна тема для исследований) и поэтому могу рассказать только со стороны жадного до модных звуков подростка. А было так. В полночь проводное радио прекращало свою работу. Всё стихало, но нужно было подождать час-полтора. И глубоко ночью эфир оживал. Появлялись невражеские голоса, которые начинали осторожно выяснять, кто откуда. «Ну, там, в районе «Шишки» примерно», — звучали координаты. После небольшой переклички включалась музыка. Что тогда звучало из домашних динамиков городской радиосети? В 1983-1984 годах? Главный хит того периода - «Девочка сегодня в баре», а затем звучали «Машина времени», «Воскресенье», «Динамик», «Карнавал», «Круиз», «Альфа» и т.д. Если не ошибаюсь, я впервые услышал Рода Стюарта и «Miss You» от The Rolling Stones именно из этих эфиров… Как это реализовывалось технически? Не знаю. Кто-то рассказывал, что каким-то хитрым способом был задействован линейный выход магнитофона. Тут надо специалистов спрашивать. Насколько помню, дальность действия была невысокой. Человек, выходивший в эфир в районе «Кедра» («Шишки»), в районе «Чердака» был недоступен. Как-то так. А спустя несколько недель в «Красном знамени» появилась статья с громким названием «Плесень». Эфиры сошли на нет, но вот это ощущение причастности к чему-то полузапретному, к новым звукам — оно осталось и дорогого стоило.
Карикатура Андрея Москвина. Газета «Советская молодёжь», 24 января 1984 года
Алексей Хомченко:
- Ещё были совсем простые, так сказать, радиохулиганы – проводное радио. Когда был перерыв в вещании или ночью, требовалось только выводы на колонку включить в радиорозетку, слышно было в своем доме и немного в соседних, можно было говорить, как в микрофон и просто крутить музыку. Все это обычно заканчивалось сгоревшим магнитофоном, так как какой-нибудь умник-сосед просто-напросто пускал 220 в розетку.
Сергей Фирсов:
- Не тот отрывок из «Милый Эп» приведён в тексте. Там был эпизод, когда Аскольд Эпов (главный герой книги) пытается выйти в эфир с помощью «шарманки» (передатчика), спрятанной в кресле. Учитывая температуру радиолампы, это была абсолютно бредовая идея. Было понятно, что Геннадий Павлович не в теме, что и неудивительно, ведь он 36-го года рождения. Но любовная линия Аскольда и Булфинч (вроде, у подруги Эпова фамилия Снегирева - снегирь - bullfinch) очень трогала душу советских подростков. Я 1956 года рождения, и моя премьера в диапазоне СВ состоялась в конце 60-х. Позывные были красивые: «Тихий вечер», «Черная корона», «Кардинал» и повторы от популярных радиомарок: «Кварц», «Горизонт», «Электрон»...
В восьмидесятые появилась рок-музыка, «Крематорий» etc., и позывные стали соответствующими... Мое поколение вернулось из армии в 1975 году и позднее. И никто не вернулся назад в СВ. Радиохулиганство - это все-таки тинейджерство.
Стоит отметить, что Сергей Фирсов – соавтор статьи «Во времена СССР в Братске был ансамбль, которому было разрешено играть любую музыку». Собственно, как соавтор? Без него этого текста вообще бы не случилось.
Значительную часть жизни братчане проводили в очередях, а у каждой вещи была своя история покупки
Ирина Кольцова:
- Здравствуйте. Не думаю, что торговые работники, имеющие отношение к дефициту, напишут вам правду. Потому что это выставит их с некрасивой стороны. Мне 54, родилась и выросла при дефиците и могу вкратце поделиться своими воспоминаниями. Понятно, что попасть на работу и иметь доступ к тому, что свободно не купишь, можно было только «по блату». Почти весь дефицит растаскивался по своим, по начальству и по тем, от кого зависела спокойная работа. В простом коллективе слова «недавно гарнитур через знакомую завскладом купили» резко повышали твой иерархический статус. Даже в профком попадали только свои для начальства люди, так как они тоже участвовали в распределении дефицита по талонам на предприятии. То немногое, что оставалось, перепадало простым работникам, хватали, невзирая на размеры. Помню те свои первые джинсы 52-го размера, хотя мне нужны были 48-го. Затягивала их ремнём на талии, чтобы не слетали, и надевала блузу подлиннее, чтобы не видно было складок на бёдрах. А этот первый китайский женский пуховик, на который мужу дали талон на БрАЗе! Я носила его, хотя понимала, насколько он по-уродски на мне смотрелся. Иногда на подтоварку продуктами ездили из Братска в Северобайкальск. Это было даже романтично. Молодые и другого не видели. Хотя сейчас я понимаю, насколько это было унизительно: талоны на продукты, не было туалетной бумаги, шампуня.
Фото Эдгара Брюханенко
Бывает, что приходят письма, в которых очень мало конкретики, но они наводят на очень важные мысли.
- Я родилась в 1957 г. в Заверняйке и прожила в Падуне до 1971 г., хочу вам рассказать, что слышала от моей мамы Дорофеевой Татьяны Дмитриевны, которая работала в ГРП проектировщиком (на ул. Гидростроителей в Падуне). Она рассказывала, что у них в проектном бюро работал умелец, фамилию, конечно, я не помню. Он жил в индивидуальном доме на улице между ул. Гидростроителей (в самом конце) и ул. Набережной.
В 60-х годах у него в доме было настолько все автоматизировано, что, когда он находился на работе (в ГРП), по звонку телефона включалась плита, открывался холодильник, кастрюля подавалась на плиту, готовилась еда, и к возвращению хозяина с работы все уже было приготовлено и стояло на столе. Автоматически открывались двери, окна, и еще много разных чудес. Как сейчас бы сказали - умный дом, а это были 60-е. Может, кто из старожилов «Гидропроекта» помнит его и расскажет больше. Успехов вам и удачи!
Строитель Братской ГЭС шофер Антон Галин у дома с детьми. Фото Эдгара Брюханенко
Нам удалось найти нескольких бывших работников «Гидропроекта», но, к сожалению, о таком умельце никто ничего не вспомнил. Вероятно, это городская легенда, в которой воплотилось сразу несколько историй о братских умельцах, а может быть, и нет – откликнитесь, уважаемые читатели, если всё же что-то знаете об этом человеке.
Важно, что в ходе поиска удалось найти материалы об изобретателе Станиславе Михайловиче Коломийце и откликнулся, например, общественник Сергей Чулков, который помог найти братчан, хорошо знавших рационализатора, и так получился подробный текст о техническом гении, которого, чего греха таить, начали уже забывать.
«Добрый день! Прочитали ваши статьи и нашли у себя в семейном архиве некоторые фото нашего легендарного города», – написала нам Ирина Качкан, и это действительно редкие фотографии города. Огромное спасибо, Ирина!
В Братске самый дорогой вид спорта был массовым, почти как лыжи, и доступным даже школьнику
История парашютного спорта почти за 30 лет после того, как был закрыт клуб, в Братске забылась настолько, что по ходу написания текста было очень сложно найти спортсменов. Хотя, как оказалось позже, некоторые из них находились в это время буквально на расстоянии вытянутой руки.
Неожиданно выяснилось, что спортсмены-парашютисты неформально делятся по десятилетиям и, например, «семидесятники» почти не знают тех, кто занимался в 60-е и 80-е годы.
И, конечно, очень радостно, когда статья становится источником вдохновения для читателя. Братчанин Александр Кузьмин прислал целую документальную повесть, написанную за несколько дней, из которой с огромным трудом, скрепя сердце (было жалко «резать» подробный и последовательный текст), мы вырезали несколько эпизодов. Примечательно, что Александр вспоминает самые последние годы существования клуба.
Александр Кузьмин:
- После окончания 9-го класса средней школы №3 в 1990 году я поступил на учёбу в СГПТУ-24 города Братска на электрогазосварщика и примерно в ноябре на стенде, который висел в училище на первом этаже в холле, увидел одно объявление из нашей местной газеты и записал в свой блокнот дословно, поскольку стырить его со стенда не представлялось никакой возможности. Вот его текст:
«Братский авиационно-спортивный клуб производит набор на курсы парашютистов первоначального обучения. После теоретических занятий выполняются три прыжка с парашютом с самолёта АН-2. После этого курсантам присваивается 3-й разряд и выдаётся свидетельство. Плата за обучение и выполнение прыжков – 25 рублей. Деньги перечислять почтовым переводом на расчётный счёт №000700584 в Братском отделении Жилсоцбанка (через почтовое отделение). Обращаться по адресу: проспект Космонавтов, 37 (4 этаж), остановка автобуса и троллейбуса «ДОСААФ».
Тут надо заметить, что оплата 25 рублей была и веянием кооперативного времени, и попыткой исправить экономическую ситуацию в парашютном клубе, которая стала в эти годы стремительно ухудшаться. Сначала оплата составляла 10 рублей.
Фото из архива Александра Кузьмина, он сам - в центре
Александр Кузьмин:
- Меня, онемевшего от этой атмосферы, встретил Николай Николаевич Лунёнок и спросил, что я тут делаю. Я ответил, что прыгать с парашютом пришёл, показал ему квитанцию об оплате, он кого-то позвал, и подошёл Нефёдов Андрей. Николай Николаевич сказал ему, что я «его клиент», вот так я и попал в группу перворазников. Дальше первые полторы недели были насыщены нескучной и хорошей теорией с обучением в классе об устройстве парашюта, о направлениях ветра, поправках всевозможных, о правилах действия в чрезвычайных ситуациях, ну и, конечно, основных правилах отделения от самолёта, раскрытия, спуска и приземления.
***
Перворазниками мы прыгали на Курчатовский залив зимой. Сначала в ДОСААФ грузили военный ЗИЛ-131 с будкой. Загружали уложенные парашюты, «столы» для укладки парашютов на месте, «пристрелку» и ещё всякую фигню, будка у ЗИЛка была порядком полная, и плюс мы сами сверху всего этого ещё грузились. Водителем ЗИЛа в тот момент был Вова Боченков (мы его звали Боча).
После посадки самолёта все заметно оживляются, готовятся к посадке, надевают парашютные системы, цепляют запаски и… ждут. Ждать команды в полном снаряжении можно было долго, бывало, ждали час и больше, не снимая парашютов с плеч, но как только поступала команда с СКП, выстраивались в линию, и инструктор, проверив каждого парашютиста на предмет креплений подвесной системы, наличие защитных средств (касок), обмундирования и т.п., давал команду на посадку в самолёт - как правило, это было человек 10-12. Первыми в самолёт садились, начиная от кабины пилотов, те, кто по массе тела был легче, а дальше, ближе к выходу, рассаживались те, кто тяжелее. Как правило, в самолёте было человек 7-8 перворазников и от 2 до 4 спортсменов. Самолёт взлетал (любил, кстати, сам не знаю почему, отделяться от самолётов с бортовыми номерами «03», «04» и «05»), выпускающий инструктор (Игорь Видищев) закрывал дверь, и мы набирали высоту.
В самолёте был высотомер, и при подлёте на нужную высоту выпускающий инструктор открывал дверь и выбрасывал «пристрелку» (у нас «пристрелка» была сделана из стабилизирующего (вытяжного) парашюта от купола Д5 серии 2 с привязанным к нему чехлом с песком), так лётчики определяли точку выброски.
Фото из архива Александра Кузьмина
***
Отделившись от самолёта, первое, что я услышал, это хлёсткий, звонкий стук (это вытяжной фал парашюта так ударяется о борт самолёта), и сразу, зажмурив глаза, начал считать: 121, 122, 123 и со всей дури дёрнул за кольцо. Секунды через 2-3 меня так болтануло и одёрнуло, что чуть рукавицы с рук не слетели. Эмоции мои не описать! Тишина, под ногами пустота - полёт! Тихий, сказочный полёт! Омрачало всю эту сказку и напоминало, что я хоть и на небесах, но всё же недалеко от земли, только одно – лямки подвесной системы, которые с такой силой впились в паховую область… и опереться не на что, чтобы их поправить. Спускался я потихоньку к земле, наслаждался видами, и тут - на тебе, зажужжал прибор на запаске (а я, конечно же, забыл выдернуть контровочный шнур), и… привет! Щелчок, и я уже спускаюсь на землю с двумя куполами.
Посадка моя произошла в районе Северного Артека, пришлось ещё по заливу прокатиться, как на буере, пока оба купола не погасил. Это был мой самый первый прыжок. Потом были ещё два других, и затем в торжественной обстановке нам вручили свидетельства о третьем разряде и значки.
***
…И вот закончились мои первые 9 прыжков, закончились у моей семьи и деньги на последующие прыжки, но мне так сильно хотелось в небо! Мать сказала, как отрезала! Решительно: хватит, и всё!
Наверное, около недели я просто приходил в клуб, чтобы посмотреть, как другие счастливые перворазники, которым только всё ещё предстоит испытать, укладывают купола, висят в подвесной системе, отрабатывая различные упражнения. Меня никто не выгонял.
В один из таких дней я, как обычно пришёл, и пока шла укладка куполов, я, надев подвесную систему, которая висела в зале, стал раскачиваться, перекручивать лямки, и тут ко мне подошёл Николай Николаевич Лунёнок. «Слушай, - сказал он, - я вижу, ты настырный парень. Так прыгать нравится? Не хочешь попробовать позаниматься этим спортом серьёзно?».
Спустя некоторое время я всё-таки узнал, что Николай Николаевич, оказывается, переговорил с начальником АСК, и, как оказалось потом, и Московских Виктор Михайлович, и Бантюшевский Александр Григорьевич меня тоже заметили, и, посовещавшись, вместе они решили зачислить меня в группу спортсменов. Когда Николай Николаевич вернулся в зал и сказал мне, чтобы я завтра утром к 9:00 был здесь – счастью моему предела не было!
***
Первый мой прыжок с задержкой в раскрытии в 40 секунд потерпел фиаско! Приземлился я хоть и недалеко от базы, но далеко от красного креста. Надо отдать должное Николаю Николаевичу, он меня тогда успокоил. Наставник всегда поддержит своего ученика, а вот с моей точки видения этот прыжок выглядел так: отделился я от самолёта и вижу картину, что падаю в аккурат на Центральный рынок нашего славного города, на два пивных ларька. По высотомеру, который был у меня на запаске, высота была ещё только 2400 примерно, но я хотел уже «раскрыться». На секундомере было примерно 28 секунд. Но я дождался всё-таки 40 секунд и раскрыл купол.
Фото из архива Александра Кузьмина
***
Однажды сидим мы с надетыми ранцами на земле, а «Бантик» уже в небе кружит, перворазников бросает. Мы сидим, разговариваем, и тут с СКП выбегает Орлов Владимир Владимирович и кричит: «Вы что, не видите?!». Мы все уставились в небо, а там точка чёрная летит к земле! Секунд через 10-15 примерно эта чёрная точка превратилась в летящего парашютиста (раскрылся основной купол всё-таки). На наших глазах перворазник падал, и парашют у него не раскрывался! Когда он приземлился, его сразу же доставили на СКП, и после расспросов выяснилось следующее: он отделился от самолёта, но кольцо вытяжное не дёрнул после отсчёта 121, 122, 123, понадеялся на прибор (как он сам позже рассказывал, ждал, именно когда сработает прибор). Прибор (ППК-У) был настроен на высоту в 900 метров, но случился форс-мажор. Когда перворазник отделился от самолёта, вытяжной фал отработал нормально, только он не выдернул шпильку из прибора целиком, а оторвал от этой шпильки лишь колечко, а сама шпилька осталась в приборе, чувак кольцо не дёргает, прибор сработать не может на раскрытие, а мы на земле видим картину маслом - падающую точку и напрягаемся. Слава Богу, всё обошлось.
***
…Весна! Май! 1992-й год! Мы сделали из АСК, наверное, 5 или 6 рейсов на нашем ЗИЛ-131 на аэродром. Перевозили парашюты, столы, амуницию и т.п., приехали на базу! Казармы на аэродроме мы в порядок приводили, чистили, мыли, драили. На поле расстелили столы, уложили купола, приготовились к прыжкам, но с погодой тогда было не очень. Николай Николаевич с утра нас тренировал физически, мы прыгали с вышки в подвесной системе на тросах. Вышка была метров 15-20 (может, чуть больше) высотой и предназначена была лишь для отработки приземления. Обжили мы уже практически дня за три казармы, и приезжает в один прекрасный день «Бантик», и говорит нам песню грустную: «Прыгать больше не будем, потому что керосина нам не дают».
Мы не придали значения его словам, поскольку, если сегодня керосин не дают, то завтра дадут. Ведь в СССР так бывало? Но в тот момент мы ещё не знали, что и СССР уже нет по-честному, и керосина, и финансирования нам действительно больше никто не даст.
«Бантик» утром пришёл совсем грустный, собрал нас и сказал, чтобы мы расходились по домам, прыжков больше не будет, нас закрывают.
Мы приходили потом ещё на протяжении длительного времени в АСК (в ДОСААФ), пытались даже сделать что-то наподобие пикета, выразить протесты свои, но осенью 1992 года «Бантик» нам всем в зале зачитал приказ министерства обороны о расформировании (или реорганизации) ДОСААФ (точно не помню), и мы поняли, что наш АСК остался в прошлом…
Первый и последний настоящий писатель Братска. Его книги не были похожи на советские
В комментариях к этому тексту в соцсетях было очень приятно читать реплики совершенно разных людей с совершенно разной географией проживания. Среди них и бывшие братчане, и люди, которые даже никогда не бывали в нашем городе.
Научный директор Центра независимых социальных исследований (Иркутск) Михаил Рожанский обнаружил у себя в архиве публикацию Геннадия Михасенко в журнале «Сибирь» (№4 за 1977 год) «Записки комиссара» - интервью, которое братский писатель взял у руководителя лагеря «Варяг» Фреда Юсфина. Сканы статьи были переправлены в библиотеку имени Геннадия Михасенко, и оказалось, что там об этой статье знали, но полного текста никогда не видели, и вот теперь он в библиотеке есть.
Напомним, что, как и прежде, музей писателя ищет текст пьесы «Остров Тэнга». Пользуясь случаем, просим обратиться в музей братчан, у которых, вероятно, где-то есть или рукопись этого произведения, или его копия. Можно, впрочем, написать и автору рубрики – все координаты указаны в самом начале текста.
Все тексты нашей рубрики:
Как и за что дрались подростки Братска в 60-80-х годах прошлого века
Радиохулиганы в Братске: чем жили, кого боялись и как исчезли
Во времена СССР в Братске был ансамбль, которому было разрешено играть любую музыку
Как и чему учились братчане в советской школе
Как появились и чем жили дискотеки в Братске в прошлом веке
Как Братск пил, запивался, а потом лечился от алкоголизма
История о том, как комсомольский, атеистический Братск вернулся к православию
В Братске самый дорогой вид спорта был массовым, почти как лыжи и доступным даже школьнику
Первый и последний настоящий писатель Братска. Его книги не были похожи на советские
Значительную часть жизни братчане проводили в очередях, а у каждой вещи была своя история покупки
Проблемы, которые Братск не может решить уже полвека, стали частью города
